Неточные совпадения
— Это, очевидно, местный покровитель искусств и наук. Там какой-то рыжий человек читал нечто вроде лекции «Об инстинктах
познания», кажется? Нет, «О третьем инстинкте», но это именно инстинкт
познания. Я — невежда в философии, но — мне понравилось: он доказывал, что
познание такая же
сила, как любовь и голод. Я никогда не слышала этого… в такой форме.
Познание не есть только интеллектуальный процесс, в нем действуют все
силы человека, волевое избрание, притяжение и отталкивание от Истины.
Магия есть господство над миром через
познание необходимости и закономерности таинственных
сил мира.
Это есть
познание совокупностью духовных
сил, а не одним разумом.
Гносеология Лосского не в
силах объяснить факта разрыва между вещами и существами; с его точки зрения непонятна ложь, которой принадлежит так много места в нашем
познании.
Но отсюда никак не следует, что теория
познания не предполагает психического и метафизического, т. е. не знаний, не дисциплин, а самих
сил бытия.
Лишь церковная философия в
силах решить проклятые вопросы, лишь ей доступны проблемы свободы и зла, личности и мирового смысла, реализма и брачной тайны
познания.
Гносеологи хвастают, что работа их предшествует
познанию, что сами они над
познанием, но они не в
силах постигнуть тайну
познания и трагедию
познания.
Эмпирический феноменализм старательно изгоняет живое бытие из
познания, действительность сводит к явлениям в сознании, слишком многое относится на счет абстрагирующего процесса того самого мышления,
силу которого отвергают эмпирики во имя опыта.
Современная гносеология убивает живое брачное
познание, потому что не в
силах соединить рациональное и иррациональное.
В акте
познания с самим бытием, с самой реальной действительностью происходит нечто такое, в
силу чего бытие творчески совершенствуется, развивается, осуществляет ценность.
Но, предложив вам пути к
познаниям, с тех пор, как начали разума своего ощущати
силы, сами шествуете к отверстой вам стезе.
Чуждый руководства, столь нужного для ускорения в
познаниях, он первую
силу разума своего, память, острит и украшает тем, что бы рассудок его острить долженствовало.
Оно есть испытание натуры вещей и чрез то приобретение себе
силы и власти к моральному исправлению людей, власти к
познанию обновления нашего тела, к превращению металлов и к проявлению невидимого божественного царства.
— Где ж вы бывали сегодня? — спросил Иван Иванович, желая прервать городничего и скорее навести его на причину посещения; ему бы очень хотелось спросить, что такое намерен объявить городничий; но тонкое
познание света представляло ему всю неприличность такого вопроса, и Иван Иванович должен был скрепиться и ожидать разгадки, между тем как сердце его колотилось с необыкновенною
силою.
Жена управляющего каждодневно наведывалась в избу Григория. Истинно добрая женщина эта употребляла все свои
силы, все свои слабые
познания в медицине, чтобы только помочь Акулине. Она не жалела времени. Но было уже поздно: ничего не помогало. Больной час от часу становилось хуже да хуже.
Но это именно бывает у людей «образованного» общества, которые, обогащаясь всякого рода
познаниями, открывают для себя множество целей и путей, но, чтобы достигнуть этих целей, не имеют достаточно
сил, да и насчет пути-то оказываются очень ленивы…
«Пресущественность Божия (την ύπερουσιότητα την θείαν) не может быть ни названа словом, ни понимаема, ни созерцаема каким бы то ни было образом, она превосходит все и выше
познания (ύπεράγνωστον), она пребывает недосягаема и для необъятной
силы выше небесных умов, для всех оставаясь совершенно и навсегда непостижимой и неизреченной.
«Тварность Зефиротов следует из того, что они изображаются в книге Зогар существами ограниченными в своем
познании и
силе, — что самозаключенное Эн представляется столь же недоступным для них, как и для других тварей, что, наконец, в книге Зогар прямо говорится о творении их во времени» (ib., 68).
То, что постигается здесь, трансцендентно лишь гносеологически, т. е. в
силу ограниченности нашей, а не по сущности (как тригонометрия является нам трансцендентной, пока мы ей не научились или, вернее, пока она в нашем сознании еще не пробуждена: имманентный характер математического
познания в этом смысле с такой
силой был указан еще Платоном в его «Федоне»).
Но это соображение имело бы
силу лишь в том случае, если бы догматические понятия были непосредственным орудием религиозного
познания; для такой цели понятия были бы, конечно, негодным средством.
В этом свете добрые ангелы имеют даже
познание чувственного (των αισθητών γνώσιν), каковое они познают не
силою ощущения и не физической
силою, но знают это
силою божественною, от которой совершенно не может скрыться ничто настоящее, прошедшее или будущее.
Бог постижим только в
силу и меру своего откровения о Себе: «Видел дух мой с радостным ужасом, что вне пределов сего вечного округа (шара Вечности) ничего не было, как только бесконечное непостижимое Божество, без цели и пределов, и что вне сего шара Вечности ничего не можно было о самом Боге ни видеть, ни познавать, кроме только отрицательного
познания, то есть что Он не есть» (гл. V, § 6).
«После первой и блаженной природы (Божества) никто — не из людей только, но даже и из премирных
сил, и самих, говорю, Херувимов и Серафимов — никогда не познал Бога, если кому не открыл Он сам» (1–2). «Из относящегося к учению о Боге и воплощении как не все неизреченно, так и не все может быть выражено речью; и не все недоступно
познанию, и не все доступно ему» (3).
Какая при таком жизнеотношении возможна активность? Правильно говорит Шопенгауэр о трагедии: «Столь могущественные дотоле мотивы теряют свою
силу, и, вместо них, полнейшее
познание существа мира, действуя, как квиетив воли, приводит резиньяцию, отказ не только от жизни, но и от всего хотения самой жизни».
Вот я и спрашиваю, в чем благодатное, просветляющее действие трансцендентального сознания гносеологического субъекта или мирового духа на человека, на живую, конкретную личность, как раскрывается
сила и прочность
познания в человеке, и притом в данном человеке, а не в сфере внечеловеческой.
Рабство это связано с тем, что религиозная вера и научное знание становятся внешними повелевающими
силами для философского
познания.
Теория
познания, идущая от Канта, подменяет проблему человека и его
силы познавать бытие проблемой трансцендентального сознания, гносеологического субъекта или мирового духа, божественного разума.
Гносеология есть выражение сомнения в
силе и оправданности философского
познания.
Человек потерял
силу познавать бытие, потерял доступ к бытию и с горя начал познавать
познание.
Она не могла, конечно, не чувствовать таланта, ума Тэна и его специальных
познаний, но вполне ценить все это, делать сравнение с другими лекторами Парижа вряд ли была в
силах.
С древнейших времен сказал себе это человек, и это внутреннее противоречие жизни человека с необычайной
силой и ясностью было выражено и Индийскими, и Китайскими, и Египетскими, и Греческими, и Еврейскими мудрецами, и с древнейших времен разум человека был направлен на
познание такого блага человека, которое не уничтожалось бы борьбой существ между собою, страданиями и смертью.
Ложное
познание, не имея в виду этого главного предмета знания, направляет свои
силы на изучение животного существования прошедших и современных людей и на изучение условий существования человека вообще, как животного. Ему представляется, что из этих изучений может быть найдено и руководство для блага жизни человеческой.
При этом случае маленьким красноречивым переводчиком передано боярину, сколько ошибаются жители Москвы, почитая лекаря за колдуна; что наука снабдила его только знанием естественных
сил и употребления их для пользы человека; что, хотя и существуют в мире другие
силы, притягательные и отталкивающие, из которых человек, посвященный в тайны их разложения и соединения, может делать вещи, с виду чудесные для неведения, однако он, Антон-лекарь, к сожалению, не обладает
познанием этих
сил, а только сам ищет их.
Нет
сил отрешиться от того, что философское
познание протекает в антропологической среде.
Познание имманентно бытию, идеи живут внутри природы как ее творческие
силы,
познание истины есть жизнь в истине.
Познание есть борьба равных по
силе, а не борьба карлика и великана.
Творческое
познание, как и всякий творческий акт, есть самообнаружение
силы рассекающей, избирающей и отметающей.
Творческий акт
познания, преодолевающий границы и препоны, может совершать лишь твердо уверенный в своей познавательной
силе, лишь цельный, а не раздвоенный.
Здесь проводил Александр Суворов большую часть своего времени один и с учителем. Последний был из духовного звания, человек умный и любознательный, учившийся вместе со своим феноменом-учеником, едва успевая догонять его в
познаниях. Мальчика нельзя было иногда по целым дням
силою оторвать от книги или от листа бумаги, на котором он собственно чертил планы сражений.
Что такое рационалистическая философия, как не самоутверждение индивидуального разума, отпавшего от Истины, от истоков бытия, как не утверждение прав мышления, не желающего избрать Истину и от нее получить
силу для
познания?
«Оно, — говорит „Русская речь“, — окажется бессильным бороться против множества сект, и православная церковь погибнет не в
силу собственной немощи или несостоятельности, а только потому, что продолжительное существование неестественного порядка вещей вынудило ее служителей заглушить в себе
познание ее сущности» (стр.301).